Борис Лекарь. Человек Радуги, или душа Иерусалима

26 февраля в Иерусалимском культурном центре (Иерусалим зал "Гармония", ул Гилель, 27) открылась посмертная выставка и состоялся вечер памяти замечательного иерусалимского художника Бориса Лекаря.
 
Борис Лекарь (род. в 1932 г., в г. Харьков), иерусалимский художник, на счету которого – десятки персональных выставок.
Выпускник Киевской Художественно-архитектурной академии, архитектор и художник, доктор наук, исследователь старинных синагог, научный сотрудник Еврейского университета и Центра еврейского искусства, проживал в Израиле с 1990 года, всегда в Иерусалиме. Его жизнь сложилась здесь так, что он профессионально имел возможность реализоваться здесь и стать в творчестве таким, каким мы любим его сегодня – мистически состоявшейся личностью.
            Борис Лекарь... Он ушел из жизни 10 октября 2010 г. - душа художественной иерусалимской жизни. Человек, пытавшийся вдохнуть в жизнь художников неформальное тепло, обладавший редким среди людей искусства качеством – умением искренне радоваться чужим успехам. За два десятка лет он устроил в своей квартире более 200 выставок, к которым каждый раз готовился, как искусствовед, потому что считал себя ответственным за каждое слово о художнике.
   Мой первый поэтический вечер в Израиле был в его домашней галерее "Нина". Это был для меня один из первых уроков осознания себя. В репатриации начинаешь очень ценить протянувшего тебе руку. Нередко он приглашал меня рассказать о той или иной выставке, неизменно представляя искусствоведом. Однажды я смутилась и сказала ему: " Борис, вы же знаете, я филолог. Но это не мешает любить искусство ". На что он ответил: "А я архитектор. И это не мешает быть художником. Профессиональную принадлежность в творчестве определяет вид деятельности, заинтересованность, степень погружения в предмет".
О выставках в его галерее я, как правило, писала по просьбе Бориса. Нередко это были "долгострои", когда приходилось месяцами изучать выкрутасы творчества и стилистики неожиданно ворвавшихся в мою жизнь художников, которые, возможно, и не подозревали, сколько времени моего досуга было отдано им. Если бы не опыт научно-исследовательского труда, никогда бы ничего из этого не получилось. Если бы не природная склонность к эстетическому восприятию и художественному перевоплощению, никогда не смогла бы донести в слове образного ощущения, которое испытываешь при созерцании предмета искусства.
Слова о художнике должны отражать суть его как художника. Они должны быть сказаны так, чтобы художник оказывался в центре и был единственной примечательностью, переданной в слове. Только так можно побудить словом желание открыть для себя художника в общепринятом, привычном мире. А коль не можешь так сказать, что проку быть искусствоведом?
Помню одну из его последних выставок в галерее "Агриппас-12". Маленькая галерейка в центре Иерусалима. Вход со двора по крутой лестнице вверх. Я вошла. Посетителей еще не было. Свет из дверного стеклянного проема на узкий балкон падал так, что картин на стенах было плохо видно. Но было видно сидящего на балконе Бориса. Он читал сказку для театра "Дети Радуги", книжку, подаренную ему мной накануне, о том, как дети семи цветов Радуги приехали на Землю Желанную, чтобы, как художники, созидать ее цветом.
Борис был так погружен в чтение, что, словно, не замечал грохочущих по брусчатке каталок тех, кто спешил в русские продуктовые магазины или на рынок Маханэ Иегуда, в рамочную мастерскую или в турагентства, или просто сокращал путь с Яффо на Кинг-Джордж, чтобы не стоять у светофора. Короче жизнь на улице Ирода Агриппы била ключом, а он проигрывал про себя ситуации моей сказки, словно был одним из посланцев Небесной дуги. А он им и впрямь был - Человеком Радуги.
Уход из жизни Б. Лекаря – невосполнимая потеря в культурном пространстве Иерусалима. Его работы помнят стены Музея Израиля, Музея Эйн-Хорот, Национального музея Кипра, Иерусалимского Дома художников. Его работы сияют уже навсегда в Музее Израиля, находятся в частных коллекциях у поклонников высокого искусства. Они остались в нашей памяти, воплощая мир гармоничный, красивый, излучающий магнитизирующее тепло, как летний сон, мечта, которой суждено сбыться – столь энергетически сильна ее цветовая аура. Мир, приведенный к совершенству, когда уже все проверено глазом, выверено кистью согласно избранному эстетическому вкусу, – постмодернизм, но настолько личный, что так и хочется отказаться от этого холодного искусствоведческого термина, потому что все то, к чему прикасалась его кисть, обретало способность светиться.
                   
На вечере, посвященном памяти художника, 2 января 2011 (Иерусалим, Центр искусств "Дом Качества", галерея «Скицца», ул . Дерех Хеврон, 12), его жена, Нина Лекарь, женщина, в честь которой была названа его галерея, в беседе со мною сказала:
- Но он прожил такую жизнь, какую хотел, - несмотря на жизненные препятствия. Он многое любил в этом мире. Любил живопись, архитектуру, музыку, стихи и – бесконечные путешествия, в которых и сказалась жажда новизны и впечатлений. Боря очень любил людей, искренне радовался чужим успехам – это редкое качество среди людей искусства...   Он наполнял жизнь всех и, прежде всего, мою – новизной и давал много-много тепла…
Невосполнимая утрата.
Галина Подольская

Анонсы

С уважением к своему читателю
Галина Подольская