Странными меридианами и параллелями перечерчен мир творящего…
Моя юность была осияна ворожащим, словно явившимся из далекого сна, мотивом песни «Над небом голубым», побуждая отыскать мечтающего «прозрачные ворота» в тот самый дивный сад, в котором тебя «встретит огнегривый лев/ И синий вол, преисполненный очей,/С ними золотой орел небесный,/Чей так светел взор незабываемый.
Во мне это всегда жило какой-то своей тайной жизнью – тайной очей и слуха - независимо от чьего-либо авторства – в ожидании этой эстетической встречи.
За годы проживания в Иерусалиме много раз мне приходилось бывать на самых разнообразных выставках современного искусства, на которых непременно присутствовали те самые«животные невиданной красы» из воспринятого мною в юностимира. Наивные в своем совершенстве, гармоничные звери и такие же чистые, добрые и наивно прекрасные люди со светлыми, солнечными лицами, живущие на равных в «моряне любес» сада, именуемого Раем. Их рисовала иерусалимская художница Лея Зарембо.
29 ноября в Иерусалиме в галерее “Нина» состоится открытие персональной выставки Леи Зарембо, на которой будет представлено 17 больших работ (до 1, 2 м), выполненных в темпере на холстах и деревянных плитах.
Предстоящая выставка знаменует и значительный рубеж деятельной жизни домашней галереи иерусалимского художника Бориса Лекаря, ставшей очагом изобразительного искусства как «коренных» израильтян и художников – выходцев из стран бывшего Советского Союза. Это более полусотни имен персональные выставки и групповые осенние и весенние салоны, когда за видимой спонтанностью со стороны организатора стояло знание самого необычных граней современного изобразительного искусства.
В этой связи не могу не напомнить, что самой первой экспозицией в гостеприимных «апартаментах» галереи была выставка иерусалимской художницы Леи Зарембо, творчество которой в то время открыл для себя Борис Лекарь. С тех пор минуло 15 лет. Они оба развивались как интересные, но совершенно разные художники. Однако профессиональные предпочтения и эмоциональные привязанности не изменились. Борис Лекарь это называет любовью, которая единожды пресекает все «почему» и «потому что».
Напомню некоторые моменты из биографии художницы. Лея Зарембо родилась и училась в Москве. Репатриировалась в 1990 году, выставлялась и выставляется В Израиле, Нидерландах, США, Москве. В одном из каталогов выставок с ее участием художница так формулирует свой взгляд на искусство на собственные поиски в нем: «Меня не покидают ощущение, что время искусства остановилось, поэтому мне кажется, чтобы в искусстве что-то сдвинулось вперед, нужно двигаться назад, как вещь, которую заклинило, двигают назад. Я стремлюсь к воплощению традиции утраченной традиции русского народного искусства. Моя недостижимая цель – ясность и прямота». Знакомый с творчеством Леи Зарембо знает, что за этими словами художницы нет ни тени лукавства – лишь стремление к предельной тематической и художнической ясности, восходящей к стилистике русского лубка, с его изобразительной повествовательностью, за которой не следует искать иносказаний и аллегорий, которая призвана максимально приблизить зрителя к пониманию запечатленного сюжета.
Круг образов и сюжетов Леи Зарембо черпает себя в сказочных, библейских, легендарно-исторических мотивах, в русском фольклоре и древнерусском искусстве. Сразу ставлю все точки над «и» для того, чтобы обозначить конкретную стилистику, а не уводить в похожесть европейского лубка и книжной миниатюры. Русский лубок в отличие от европейской традиции не так многоступенчат в изобразительном плане, когда в рамках одного полотна сосуществуют параллельные сюжеты. Русский лубок локальнее в охвате сюжетного поля. В отличие от летучих листков времен Реформации и Великой французской революции, русский лубок уравновешен и выдержан в композиционном плане. Наконец, аккумулирует идеальное эстетическое сознание, с ориентацией на высокую культуру древнерусской миниатюры, базирующуюся на принципах наивно-примитивного видения. В этом смысле русский лубок, несомненно, можно воспринимать как мост над бесконечностью, освещенный разными гранями эстетической духовности.
Творчество Леи Зарембо органично развивает особенности, заложенные в этой удивительной традиции, в которой растворились поколения безымянных авторов. Отсюда и композиционное построение, к примеру, жанровых сцен с минимальным количеством персонажей - один-два героя, реже – более развернутый фигуратив. Изображения предельно просты по исполнению. Один-два контура или линии, плоскостная раскраска с использованием минимального количества цветов, как правило, контрастных. Чистый, как раскраска, локальный фон – золотой, небесный, белый, красный, черный, рыжеватый. Все просто и ясно, словно и не прерывалась временем традиция полузабытого жанра. Простота и ясность вновь оказываются достижимыми в темпере Леи Зарембо, и все работает на гармонию целого. Даже неряшливость исполнения какого-то штриха и та парадоксальным образом оборачивается выразительным компонентом в ряду других деталей, например, в сочетании с графикой шрифтов. В этой связи уместно напомнить, что картины Леи Зарембо всегда снабжены поясняющими текстами на английском, русском, иврите (в разные периоды были свои предпочтения) – краткими или более развернутыми, как в традиционном лубке. Тексты могут располагаться на полотне вертикально, горизонтально, над героем, под героем, справа, слева, наискось, сообщая изображению свою графическую динамичность.
А в небе голубом горит одна звезда,
Она твоя, о ангел мой, она твоя всегда.
Кто любит, тот любим, кто светел, тот и свят,
Пускай ведет звезда тебя дорогой в дивный сад.
Художественная память так устроена, что истирается лишь то, что было вчера. То, что врезалось в память в юности, а потом вдруг обнаружило в другом времени родственную связь, уже остается в тебе навсегда.
Работы Леи Зарембо художественно подсказывают, почему свят тот, кто светел. Это те грани эстетического обаяния образа, из цельности которого не вырастаешь, потому что звезда, имеющая сильный художественный заряд, обладает способностью не меркнуть…
Доктор Галина Подольская