Более 20 лет Виктор Кинус выставляется в Израиле - Ашдоде, Тель-Авиве, Иерусалиме. Одна из излюбленных тем художника – Баухауз в живописи.
Архитектурный стиль, характерный для Израиля 1930-х и 1940-х годов,
обрел на картинах Виктора Кинуса свое лирическое звучание, атмосферу поэтического модерна, соединив совокупность тенденций в изобразительной культуре от серебряного века до дня сегодняшнего.
Сам художник называет свой стиль «романтическим сюрреализмом», поскольку в нем сказалось романтическое начало от воспринятых с детства гриновских образов, которые со временем перешли в напряженный поиск созвучий в израильской культуре. Так появились голубые бау-города Виктора Кинуса на Земле Обетованной.
Виктор Кинус – замечательный мыслящий художник. Широкий кругозор и знание истории архитектуры помогают Виктору Кинусу художественно воссоздать свою урбанизацию – в стиле архитектуры изучаемой страны – передать все так, как если бы время и людская безответственность не трогали изначальное чудо архитектурного Бау. Такова суть художественных образов городов, созданных художником, очищенных от суеты повседневности.
В течение 2012 года в Ашдоде состоялись две примечательные выставки Виктора Кинуса по теме архитектурных фантазий, порадовавшие глаз и эстетические чувства зрителей. Первая выставка, составленная из работ «Баухауз», проходила весной этого года в городской галерее «Дуэт», вторая - в сентябре, в фойе концертного зала «Аудиториум Рами Наим». Вторую выставку составили фантазии в стиле тель-авивской эклектики и в стиле «Баухауз», но в этих фантазиях узнаваем каждый конкретный иерусалимский и тель-авивский дом – в новой волнующе-духовной композиции, подчеркнутой живописным почерком художника.
Развитие историко-культурного процесса таково, что находки и обретения мастеров прошлого в искусстве не проходят бесследно, хотя кажущаяся видимая линия преемственности читается лишь пунктиром. Они находят своих последователей, или последователи находят их, потому что нужны друг другу независимо от времени их разделяющего. Так эстетические искания конструктивистов, приметы и предметы баухауза в архитектуре неожиданно зазвучали в живописи. Рационализм форм в новом времени и в новом материале внес неожиданную тональность. Романтизированный сюрреализм Виктора Кинуса внес виртуозную стильность в предметный мир художника. Архитектурным формам бау подчинились люди, деревья, скамейки, столы, натюрморты.
Баухауз как перекличка эпох
Сталину нравился регулярный, парадный, в струнку вытянувшийся Петербург -петербургская имперская парадность. Он любил, когда его сравнивали с Петром Первым, хотя его стиль был стилем другого царя - николаевский классицизм, только раздутый до гомерических, несусветных размеров, как советский имперский ампир. Это замечаешь, когда разглядываешь эскизы Дома Советов и площади перед ним. Их проектировал конструктивист Ной Троцкий - природный, естественный монументалист, которому не приходилось приспосабливаться к набирающему силу и дыхание большому стилю мрачной эпохи. Самое большое количество эскизов было сделано Н.Троцким к проекту Дома Советов – его архитектурному завещанию.
В соответствии с Генеральным планом реконструкции Ленинграда 1935 года, Дом Советов планировалось построить на месте вновь создаваемого, советского центра города (южнее и далеко за границей прежнего, императорского центра Петербурга). Здесь, на площади, у главного административного здания Ленинграда, должны были происходить демонстрации и парады. Рассматривая нарисованную Н.Троцким арку, с удивлением узнаешь гиперболизированную арку Главного штаба. И вся площадь становится гигантской Дворцовой площадью, что не может не производить жутковатого впечатления. Впрочем, вокруг здания так и не было создано такого ансамбля, какой проектировал Н.Троцкий. Он умер в 1940-м году после неудачной операции, когда здание еще не было готово. Россия первой трети ХХ века была связана с Эрец-Исраэль не только идеей сионизма, но и в области новых архитектурных исканий, имеющих общие истоки. Для подтверждения этой гипотезы попробуем окунуться в историю…
Чуть-чуть истории
Известно, что первый «баухауз» (здание завода Фагус в Дессау) был построен в Германии в 1914 году архитектором Вальтером Гропиусом. Но с приходом фашизма большая часть архитекторов эмигрировала из Германии, хотя сначала некоторые пытались прижиться, даже писали Геббельсу: мол, гордятся, что именно в Германии появился новый стиль в архитектуре, что это, мол, революция. Но Геббельс, министр пропаганды, четко сформулировал свою позицию: «Нацистская Германия не нуждается в еврейско-большевистском искусстве». Так Тель-Авив стал столицей «баухауз», до нынешнего дня сохранив более трёх тысяч домов, в то время как в Германии почти все дома этого стиля разрушены, а в США их было немного. Вообще тель-авивский «баухауз» – это не агрессивная демонстрация новейших стройматериалов, - это стиль, полный настроения, пусть несколько сниженного, но психологического уюта, ощущаемого внутри пространства изгибающихся балконов и лоджий по всей длине строений.
Ной Троцкий: «Строительство дома» как трагическая ошибка
С иным «психологическим уютом» связан «баухауз» архитекторов-евреев, оставшихся в стране победившего большевизма. На сайте «Созвучие» (31 янв. 2005) читаем интересный материал о жизни одного из представителей «большевистского искусства» конструктивиста, как в первую треть ХХ века в Советской России называли архитекторов «баухауза». Итак, Ной Троцкий.
Слова «А где тут у вас красота?» была его любимая присказка. Он останавливался у проекта своего ученика, разглядывал будущее здание: вроде все функционально, конструктивно, позитивно, но как насчет красоты? Правда, красоту он понимал весьма своеобразно, как Дом Советов на Московском проспекте, в котором, как в архитектурной утопии, должно бы решаться все во благо человечества.
Новая архитектура – без отяжеленного наследия «ретро». Максимальная целесообразность строения как красота без украшений-излишеств, которые не служат целям общественного сосуществования. Функционализм как жилищная эстетика. Прагматизм как ведущая идея современности. Впрочем, и время, выпавшее на судьбу Н.Троцкого, было своеобразным по части гуманизма и прочих основ бытия...
Трехкомнатная квартира архитектора, в которой, помимо него самого, жили еще и его сестра, няня Арина, бывшая горничная купцов Дерновых, и впрямь напоминала «кукольный дом», правда русского интеллигента. Распланированная самим архитектором, квартира была завешана картинами его жены, ученицы Петрова-Водкина, умершей в 1932 году от тифа. После ее смерти Н.Троцкий не женился и жил вдовцом, воспитывающим дочку и упрямо работающим на возведение домов будущего.
Его верность памяти умершей жены Екатерины не обсуждалась как данность, переселившаяся в копию витража святой Екатерины Сиенской. Старый витражист, работавший с Н.Троцким на строительстве Дома Советов, как-то подарил ему эту давнюю работу, сделанную им до революции в Италии. Во время блокадных бомбежек осколок снаряда пробил отверстие в нимбе над головой Екатерины Сиенской, но витраж в квартире Троцких уцелел.
Судьба саркастически распорядилась таким образом, что одно из лучших творений Н.Троцкого – Большой дом на Литейном – 4 – стал «пыточной башней». (Впрочем стоит уточнить: Троцкий проектировал только фасад здания) И.Бродский, тогда еще не Нобелевский лауреат, но уже отбывший ссылку тунеядец, однажды мрачно пошутил на краеведческую тему:
Под мостом течет река –
Быстрая такая.
На мосту стоит ЧеКа –
Страшная такая.
Так и есть – страшная… Даже в его облицовке здания использовались гранитные плиты с уничтоженных кладбищ. На выставке работ русских конструктивистов, представленной в 2005 году в Санкт-Петербурге, нет ни проекта, ни эскиза этого Большого дома, в то время, по-видимому, засекреченного, зато известен год начала строительства - 1930…
Некоторые из друзей были уже арестованы. Однако Н.Троцкий продолжал общаться с их семьями. Однажды за столом в присутствии дочери выпущенный во время короткой «бериевской оттепели» один из его друзей рассказал о пытках, которым был подвергнут в здании, чей фасад вычертил Н.Троцкий. Архитектор, не возражая, подвел грустный итог: «строительство дома» («баухауз» - дословно с немецкого) как трагическая ошибка. Утопленная в трудоголизме угрюмость, которую принудили казаться жизнерадостностью… Такова лейтнота, отлитая на Литейном, звучащая и в судьбе Ноя Троцкого, внесшего к классицистическую архитектуру Санкт-Петербурга иные оттенки лада. Архитектурные конструкции, глядя на которые, человек видит прямые линии изгибающимися, как иллюзорность того, чего в жизни нет. Геометрическая элегантность и сконструированная стильность. Искусственная простота и кажущаяся легкость и гибкость, даже если в основе архитектуры железобетон...
От архитектуры – к живописи
Виктор Кинус – один из наиболее интересных современных израильских художников – художник мыслящий, великолепно владеющий историей «баухауза» и творчески переносящий его принципы в живопись. Уроки эстетики Н.Троцкого подсознательно проснулись через интерес к израильскому «бау» - баухаузу иного настроения, но тоже «бау».
Виктор Кинус (1957), выпускник факультета промышленного дизайна Ленинградского высшего художественно-промышленного училища имени Мухиной, в Израиле с 1990 года, живет в Ашдоде, профессионально занимается живописью. Он - участник ряда выставок в Израиле и за рубежом. В галерее З.Дилона в старом Яффо есть постоянная экспозиция работ В.Кинуса. В свете современного интереса к «баухаузу» на мировой арене нам представляются важными суждения художника, опирающегося на архитектонику «баухауза» в собственном творчестве.
- Как вы открыли для себя «бау», точнее, приняли его после классицизма Санкт-Петербурга? Как это соединилось?
В.Кинус:
- Архитектура Санкт-Петрбурга классическая, первоклассная, созданная великими зодчими 18-20 вв., поэтому мне все время ее не хватает, вся моя молодость прошла в ней. Я сложился в ней как художник. Вместе с тем это были и впечатления от питерского конструктивизма первой трети ХХ века. Но тогда я не очень задумывался над этим. Работы Н.Троцкого стали сами собою всплывать в памяти после того, как начал углубленно изучать «бау» Тель-Авива.
Встает немало вопросов распространения «баухауза» в средиземноморском городе и северной столице России. «Бау» Тель-Авива совершенно отличается от «бау» Питера, хотя их и роднит общий стиль. Однако это разные аспекты одного направления. В Петербурге – это в основном монументальные общественные здания – дворцы культуры, фабрики-кухни, райсоветы, заводы, вот хотя бы некоторые из очень длинного списка – Дворцы культуры им. Ленсовета и им. С.М. Кирова, фабрика-кухня Василеостровского р-на, Кировский райсовет, завод "Вулкан", фабрика "Красное знамя" и многие другие. В Тель-Авиве – жилые массивы города, комплексные застройки, чего не скажешь о питерском Бау – Конструктивизме. Но вот что интересно, некоторые из этих проектов принадлежат одному и тому архитектору! Я говорю об Эрихе Мендельсоне, построившем в Израиле ряд зданий в 30-е годы, а в Ленинграде, в 1927 году, – здание чулочно-трикотажной фабрики «Красное Знамя», хотя не всё здесь так гладко – Э.Мендельсон, будучи очень возмущённым изменениями в строительстве, произведёнными против его желания, впоследствии отказался подписываться под этим проектом, тем не менее, направление заданное им, доминирует в конструкции и внешнем виде сохранившегося до наших дней здания…
- «Бау» в Вашей живописи появился спонтанно?
- Спонтанно, но не случайно. Художник, выросший в Петербурге, не может жить без ощущения стиля. Петербург приучает к потребности в стиле. В Израиле таким стилем для меня стал баухауз. Я все время фотографировал «бау», рисовал, потом начал собрать вэб-картотеку по «баухаузу» и советским конструктивистам, чьи идеи во многом предопределили эстетическое место «бау» в мировом культурно-историческом пространстве. Некоторые из изданий стали настольными. Например, архитектурный путеводитель Нахума Коэна «Bauhaus Tel-Aviv» (2003), фундаментальный труд Ницы Мецгер-Шмук «Dwelling on the dunes Tel-Aviv», включающий почти весь тель-авивский «бау», эссе Ильи Бокштейна, публикации в прессе Тали Хардавель, Зеева Гольдберга, Маши Хинич. Статья Яна Топоровского («Окна», 18.7.96) о представлении еврейского павильона в США (1937 и 39-й годы) за рубежом – работе кубофутуриста Арье Эльханани – натолкнула на некоторые размышления о судьбе «бау» в мире и понимании «бау» как романтического образа в истории израильской архитектуры и трагического в России.
- То есть русский конструктивизм первой трети ХХ века переродился в нечто иное?
- В Советской России конструктивизм так и остался мечтой, несостоявшимся штурмом небес, рывком в будущее. Он не переродился, он пригнетался к земле, а потом просто угас, сохранившись в зарисовках, эскизах, макетах. Зато эпохальный неоклассицизм «камодообразно» расположился на предназначенном ему месте. По сути это была капитуляция «бау». Не удалось построить самое справедливое общество – отгрохаем сверхдержаву. К счастью, Ной Троцкий, один из моих любимых архтекторов-конструктивистов, себе не изменял. Для него, начавшего учиться на архитектурном факультете Академии художеств еще до революции, ампир и неоклассицизм были естественны. Но и конструктивизм был не менее органичен. Например, он восхищался Мисс Ван дер Роэ и Ле Корбюзье. Впрочем, нельзя не заметить, что «бау» самого Н.Троцкого был другим. Собственно, именно этим он мне и интересен, как «бау», не похожий на средиземноморский, - монументальный, вросший в землю, брутальный.
- Получается, что Н.Троцкий в принципе недотягивал до своих современников в Эрец-Исраэль?
- Почему? Просто – полярный аспект «бау». Н.Троцкий никогда не переставал быть традиционалистом. Его ученики вспоминали, что одной из его любимых присказок была: «А помните, у Винченцио или Палладио вот тут была арка, а здесь балкон?» И тут же дорисовывал предложенный проект. Художественное мышление выше теории.
К тому же Н.Троцкий был рисовальщиком от природы. В его проектах заметно, что он просто любит рисовать. На каждом, кроме здания, всенепременно изображены люди. Они монументальны, как и здания. По воспоминаниям современников, он рисовал всегда, где бы ни был, неизменно возвращался с кипой акварельных пейзажей. На одном из листов рядом с проектируемой школой изображена дама с собачкой. Ясно, что не только на дамских плечах удержится карниз, но и собачка тоже не подведет. И это, безусловно, импонирует моему образному мышлению.
Виктор Кинус: Ностальгия без ностальгии
При этом при всей фантазийности «бау» в живописи В.Кинуса по архитектуре он узнаваем! Будь то Тель-Авив, Иерусалим, Санкт-Петербург – или все вместе взятые как разные аспекты одного направления.
И так, мы логически подошли к апофеозу питерского конструктивизма на мой взгляд, творению Н.Троцкого – Дворцу культуры имени С.М.Кирова. Картина по мотивам этого архитектурного памятника, написана художником в 2008 году. В кратце о самом дворце. Выросший в 1932-1937 годах, как первоклассный океанский лайнер на просторах так называемого Смоленского поля Васильевского острова, между Большим и Малогаванским проспектами - Дворец культуры вошёл в жизнь нескольких поколений ленинградцев – ещё бы, это был действительно очаг культуры – с театральным, кино и танцзалами, библиотекой, многочисленными студиями и кружками. Как уже было замечено, архитектор придал зданию форму стремительного лайнера, с соответствующими времени дизайном и стилем, чем и не применул воспользоваться в своей интерпритации увиденного художник. В.Кинус мастерски проецирует на холст романтизируемый им образ здания, тонко, и в тоже время смело используя природное окружение, лихо закручивая всё это в интересной цветовой гамме и в присущем ему стиле…
Однако, в тоже время, даже при кажущейся прагматичности художник непредсказуем. Он не пытается передать адресность зданий и авторство архитекторов. И тем не менее в его работах явно угадываются тель-авивские очертания Зеева Рехтера, Соломона Лясковского, Эриха Мендельсона, Пинхаса Бизунского. А вот всё же в одной из тель-авивских работ адресность угадывается - одна из площадей В.Кинуса напоминает интимную комнату, явно перекликаясь с площадью Зины Дизенгоф. Когда-то Женя Авербух выиграла конкурс на лучший проект центра Тель-Авива. Круглая, как тарелочка, площадь из шести одинаковых по архитектуре, но различных по длине зданий.
В.Кинус развивает этот концепт по-своему, вписав в эту площадь скрипку музыканта, прибывшего в 1930-е годы из Германии. Композиция, показывающая ещё ту, первоначальную площадь, без изуродовавшего её второго яруса, так и называется – "Скрипка с площади Дизенгоф".
«В.Кинус, - как замечает в предисловии к каталогу его работ искусствовед Эрмитажа Н.Бродская, - любит передавать глубину пространства средствами кубизма, но это не аналитический, четкий геометризм кубизма Пикассо. Скорее это нечто вроде архитектуры, природы или просто воздушной среды в разбитом зеркале: очертания ломаются, смещается горизонт, и город теряет конкретность, становится призрачным».
И вдруг, словно из волн памяти, появляется питерский трамвай. И в уютном средиземноморском «бау» звенит нашими воспоминаниями… Они ностальгически откликаются в нас, мыслящих по-русски, с корнями той культуры, в памяти которых еще живы те трамвайные линии. Там они сегодня уже закрываются. Так ведь здесь – пусть даже по последнему слову техники, но все-таки трамваи - еще не открыты... А мы уже восприняли эту иную для нас культуру как часть себя… А «Венка» или «Американка» так и ведет к окнам детства по набережной Шмидта, повизгивая и похрипывая, как скрипучая развалюха…
Такие трамваи живут в наших воспоминаниях, как и те объекты, которые мелькали перед глазами между остановками, оставаясь за стеклом, как первые зрительные впечатления о мире. Но при этом на остановке подергивалась дверь, и всегда можно было выйти.
Так когда-то один питерский мальчик вышел на улице Желябова и почему-то остановился у дома Н.Троцкого. Ни тебе мемориальной доски, ни таблички. Да и Троцкий не Лев Давидович… Только дом красивый…
А мальчик тот стал художником.
Я рассматриваю «бауживопись» В.Кинуса и вдруг, словно из какого-то другого временного измерения, но уж очень знакомый вопрос:
- Ну, и где тут у них красота?
- Везде…
Послесловие
Преемственность в искусстве... Как же это обогащает историко-культурный процесс... Творческие разработки мастеров прошлого непременно влияют на мыслящих художников, творящих ныне, будь-то архитектура, живопись прошедших эпох - инспирируют художников нашего времени переосмыслить опыт эпох. Так современный израильский художник Виктор Кинус в своих полотнах отражает произведения конструктивизма и баухауза, превращая их в магические объекты, несущие новую эстетическую нагрузку в романтическом сюрреализме живописца.
Виктор Кинус родился, в Санкт-Петербурге, закончил факультет промышленного дизайна в ЛВХПУ им. В. Мухиной (сейчас академия Штиглица) в 1986 году. С 1987 по 1990 учился живописи в мастерской известного ленинградского художника В. Шраги
С 1990 г. он в в Израиле, проживет в Ашдоде, работал декоратором в театре "Габима".
В настоящее время преподает в школе оформительское искусство и занимается живописью.
