А. Острицкий: Марк Шагал – кто он для меня?

   Если бы меня спросили: «Марк Шагал. – Кто он для меня? Что говорит Вам это имя?».

Я бы ответил, что оно не только говорит, оно звучит во мне на уровне подсознания, как голоса птиц и животных, как звуки улиц, как шум базара, скрип телеги, стук молотка сапожника, мясницкого топора, громкое тиканье часов, или страстный шепот невидимых в темноте влюбленных. Шагал – это скрипка, или флейта с небес, серые домишки, неясные летящие фигуры людей и животных, фантастические, разномасштабные, порой несовместимые и, в то же время, органично сосуществующие в предложенных обстоятельствах и пространстве,  даже если они там стоят на голове, или зависают, вывернув голову задом наперед, а то и двуликие... Иногда щемяще-ностальгические, будто пришли из сновидений, образы эти не пугают, а добры бесконечной добротой, теплом и мягким юмором автора.

   Шагала относят к величайшим мастерам ХХ века. – Согласен ли я с этим? – Нет. Не согласен! (Как хорошо, что я не перед залом, полным народа! Не то бы в меня уже летел всякий мусор.) Разве  он мастер? – Это не более, чем расхожий штамп. Просто принято считать: великий художник  - значит великий мастер. Вот и все. Как просто! Одно цепляется за другое. Вот взять с потолка, случайно пришедшее на ум, слово... – и это будет точней, для данного случая, чем «мастер». Нет. Шагал – не мастер. Мастера поражают зрителя высоким, порой недосягаемым, уровнем своего ремесла, владением техникой, светом, цветом, фактурой, сюжетом, формой, пространством... У Шагала названных качеств, мягко говоря, мало, но есть другие, не менее, а может и более ценные. Иначе не заинтересовались бы провинциальным парнем, сыном разносчика рыбы из Витебска, такие гиганты мастерства, как Л.Бакст, М.Добужинский, Н.Рерих, а, с другой стороны, и авангардисты: В. Кандинский, К. Малевич, Эль Лисицкий, французские - П.Пикассо, Ж.Брак, Ф. Леже, А.Модильяни, Г. Аполинер... Воллар заказывал ему работы! Список не мал. И все это потому, что в лице Шагала мы имеем дело с ярчайшим проявлением понятия – Художник. – Великий художник ХХ века! Он творец той самой тонкой, трудноуловимой субстанции, которая зовется словом – ИСКУССТВО...

   Что же представляют собой картины Марка Шагала? Секрет в том, что их персонажи глубоки и взяты прямо из жизни. Большинство из них лаконичны и емки, как знаки. Одни просты, ясны и грубы, другие изящны и поражают невозможными змеиными изгибами и позами, третьи контурны и эфемерны. Но все они, время от времени, летают, независимо от своих аэродинамических качеств, что создает особый шагаловский абсурд. В.Кандинский, мастер абсурда, попытался подражать... – И сдался! – Так органично, как у Шагала не получилось... С тех пор ему подражают тысячи художников, но он один и неповторим. Все, что ни выходило из-под его кисти, было частью его, богатой эмоциями, фантастической личности, в основе которой лежал бесконечный, свободный артистизм – одно из лучших проявлений еврейского национального характера. Артистизм позволял ему легко сходиться с интересными людьми, всегда оставаясь интересным и для них. И, конечно же, это артистизм привел его в театр (труппа Дягилева, еврейский московский театр, и т.д.). Артистизм – вот ключевое слово к пониманию всей его многогранной личности!

    Куда же еще привел этого человека его безграничный артистизм? – Разумеется в творчество во всех его проявлениях: живописи, графике, скульптуре, керамике,  монументальным витражам, мозаикам и т.д. Даже, став на время чиновником, он отнесся к делу творчески, подарив родному Витебску высокую культуру. Открыл художественное училище и музей. Кажется, в искусстве не осталось ничего, к чему бы он не приложил свою руку... Он получал высокие награды в мировых конкурсах, госзаказы и почетные приглашения от частных лиц и государств... Он был удивительно удачлив!

    Почему же Шагал почти никогда не улыбается на снимках? Откуда такая постоянная, глубокая грусть? – Причиной всему ностальгия, то гнетущее чувство невозможности вернуть беспечность детства и юности, наполненных звуками и запахами еврейского местечка Лиозно и старого Витебска, с их размеренной, расписанной жизнью и традициями. Не вернуть полеты во сне, ласку родителей, близких, когда многое прощали, а наказывали не строго...

    Неужели это так важно для столь успешного человека, как Марк Шагал? – Да, для него оказалось чрезвычайно важным помнить свои корни. Возможно потому, что он был евреем, и еврейство его проявлялось в любви и привязанности к еврейскому местечковому быту. Даже не к религии  и ее принципам (кроме Танаха он читал и Новый Завет, оформлял христианские церкви и соборы, иллюстрировал восточные сказки и греческие мифы), а именно к быту. Через бытовые темы, сценки и народное мифотворчество он и проявлял свою еврейскую душу. Древняя еврейская мудрость и, одновременно, наивная фантазия жили в нем и питали его творчество на протяжении долгой (почти сто лет) жизни. Эти качества, замеченные пытливым зрителем, постигающим душу автора, сделали Шагала настоящим символом еврейства в искусстве, снискав ему всенародную любовь.

    О чем же рассказывают сюжеты Шагала? – А они не рассказывают, но больше показывают. Вот сапожник, вот часовщик, вот раввин, вот мясник... Минимум деталей, минимум глаголов: скрипач полетел, любовники летят, обнаженная лежит на курице... И фоном всему – еврейское местечко. Покосившиеся домишки, кривые улочки, кривые заборы... – Нет. Не только. Есть и Париж, и Сен-Поль де Ванс, но это без подробностей, как знак... – А Витебск, - гораздо более детально! Да вот иерусалимская стена плача – настоящий реализм. – Неравнодушен!

   Как повлиял этот человек на мое творчество? – спросите Вы. – А вот так и повлиял... Всем своим образным строем, фантастическим видением, ускользающим и видоизменяющимся обликом повлиял, и не на меня одного, а на очень многих творческих людей и, разумеется, на всех евреев моего и еще нескольких поколений до и после. И хотя мы очень разные, но след, оставленный им  в мировой культуре и общественном сознании, неизгладим, и с этим приходится считаться. Поэтому, когда я делал конкурсный эскиз росписи фасада здания Министерства Абсорбции в Тель-Авиве (2003г.), то на самом видном месте, над входом, поместил летящих влюбленных Шагала.

В картине «Метаморфозы любви от Марка», написанной в этом году, я снова вплотную подошел к теме его творчества, ретроспективно сопоставив тот же образ влюбленных с моим собственным свадебным снимком. Насколько интересно получилось судить не мне, но мне это хотелось сделать – и я сделал... Кроме того, там я поместил портрет и самого Шагала, как центр и основу композиции. Далее молчу. Зрителю все должно стать понятно и без объяснений...