Автор оригинала: Берта Риненберг
«Иерусалим – гавань на берегу Вечности»
(Иерусалим в лицах: интервью для Иерусалимского Информационного Портала)
Галина Подольская - прозаик, поэт, переводчик, драматург, арткритик, доктор филологии. В этом году вышла ее новая книга - два романа «Диптих судеб» (роман-хроника) и «Корабль эмигрантов» (роман-фантасмагория, посвященный Иерусалиму),
а также пьесы «Галилейская Мона Лиза», «Дети радуги». Готовится к печати пьеса «По лестнице Иакова» (Марк Шагал).
Когда и как Вы начали писать стихи; прозу?
Отвечу «с конца». Моя проза началась с ХХI века, а все остальное - «до», а стихи – с детства.
Вы очень разносторонний человек; что для Вас важнее всего в Вашем творчестве?
Для меня главное в творчестве – гармония. Соразмерность. Эстетика. Целесообразность взаимопроникновения формы и содержания. К сожалению, литература советского периода провозглашала примат нравственности над художественной формой. В результате художественная литература стала скучной. Если художник не может донести свою мысль до читателя в интересной художественной форме, она мертва.
Думали ли Вы когда-нибудь, что окажетесь в Иерусалиме? Каким Вы представляли себе этот город?
Никогда не думала, что окажусь в Иерусалиме. Как для каждого русского интеллигента, человека, выросшего в русской ментальности, Иерусалим для меня был метафорой - город небесный. Об этом - книга моих поэтических фантазий «Мистический осколок». Один из сонетов, вошедших в эту книгу, отчасти передает данный комплекс ощущений:
Как горлинки Израиля нежны.
Они живут, не зная поля брани
В Иерусалиме, у Святой Стены,
Защищены небесно-синей гранью.
И сизокрыло над Стеной парят.
И ловят плач упругими крылами,
Воркуя, разговаривают с нами,
И веточку заветную дарят.
Оливковая веточка… Она
По-лермонтовски «Ветка Палестины».
Она из детства выцветшей былины,
Но здесь природной свежести полна.
Она прильнула к Западной Стене,
Как пять руки, протянутая мне…
Вы приехали в Иерусалим в 1999 году. Ваше самое сильное впечатление после приезда.
Витражные Окна Шагала в синагоге больницы «Адасса Эйн-Карем». Там все легло сразу в сердце. Никогда прежде не приходилось видеть что-либо подобное. Понимаете, это ведь был не музей, а помещение больницы, где я находилась в то время. С тех пор прошло почти десять лет, но ощущение было настолько сильным, что потом перешло в пьесу (пока еще не опубликованную) «По лестнице Иакова». Сцена в синагоге с окнами Шагала стала одним из кульминационных моментов развития действия.
А потом… после окон Шагала было еще одно потрясение – очень субъективное и далекое от искусства. Мы проезжали по писгат-зеевскому виадуку, который, еще не зная Иерусалима, я восприняла мостом. Я посмотрела вниз и увидела, что нет реки, внизу кишели автомобили, как в обычном городе... А мне нужна была Волга, потому что похожий мост, только гораздо протяженнее, соединяющий берега Волги, есть в Астрахани, городе, где я выросла, неподалеку от дома, где прожила столько лет. Мне, человеку, выросшему на Волге, в семье капитана, эмоционально не хватало реки.
Эти первые впечатления, очень разные, вначале никуда не укладывались, их нужно было соотнести с собою и прожить в себе, чтобы прийти к своему Иерусалиму.
