Автор оригинала: Галина Подольская
Наше самое заветное желание – быть воспринятыми читателем, чтобы линии судьбы этой открытой, как ладонь, книги, совпали с линиями открытой ладони читателя… В этом жесте – то, ради чего художник творит.
«Мистический осколок» – лирические фантазии – возвращение утраченного времени сквозь врата узнавания, прояснение того, что было, или того, что могло бы случиться. В этой романтической разновидности искусства для искусства можно естественно сочетать накопленный эстетико-культурный опыт и художественный вымысел, придав жизненному несовершенству черты совершенной мечты.
Жанровая амальгама поэтической фантазии позволяет на равных сосуществовать традициям и легендам, реалистическому и фантастическому, умудренному и по-детски наивному.
По этому закону воображения развивается «игра» между автором и читателем – «игра» в художественную иллюзию, в которой поэтическое видение вытесняет привычные стереотипы исторического и жизненного правдоподобия. «Возможность невозможного» объясняет сочетание различных стилистических манер в рамках одной книги, как поэтических, так и живописных.
Есть авторы самодостаточные, сознательно оберегающие себя от чьих-либо влияний. В «Мистическом осколке» совсем не так. Например, в «Байке про художника», «Андромеде», «Яффской чайке», «Городе магических мозаик» авторский вымысел представлен как продолжение историко-мифологической концепции Эрец-Исраэль, воспринимаемой сквозь эстетико-стилистическую призму общеевропейской культуры. В фантазиях «Иерусалиму – верная струна» и «Камни Иерусалима» лирика переходит в эпическую плоскость - интимную в отношении к памятникам архитектуры и искусства. Таково метафорическое слияние двух языков пламени, обнажающих их общий духовный ритм. В художественном плане это делается ради создания эффекта лирического ожидания чуда.
Никто из нас не был в прошлом. Но, перелистывая страницы истории, мы изучаем конкретные события и судьбы людей. Герой хроники – человек – сильный и слабый одновременно. Каждый видит его по-своему – в силу собственного воображения, воспитания и этики. Образы Давида, Соломона, Наполеона, частично Антония и Клеопатры представляют не что иное, как авторские историко-мифологические аллюзии, без претензии на единственность версии.
Отдельные эпизоды осмысливаются в связи с событиями современного Израиля. Наши дети, ставшие жертвами террора, уже не вернутся («Мама»).
Даже высокое искусство не в силах исцелить боли ностальгии («Скрипач»). У этих образов есть прототипы, но характеры представлены произвольно – по совокупности заложенных в них человеческих импульсов с художественной точки зрения.
«Мистический осколок» – один из литературных примеров эстетического культа звучащего слова. В лирическом потоке ассоциативного сознания все подчинено запечатлению «осмысленной красоты» как художественной истины. Это импрессионизм, улыбка или слезинка в миг объятия, но никак не гримаса и не усмешка. Суета в лирике губительна: она опустошает и гасит лиричность восприятия мира, а потому несопоставима с созданием имиджа популярности по заезженному рекламному ролику.
В ироничном мире третьего тысячелетия едва ли возможно остаться не осмеянным циником. Эпатаж и кураж, в лучшем случае развитый детективный сюжет – приметы современных литературных пристрастий. Они, как психологическая броня от всего человеческого в мире, скрывающая желание забыть то, чего стыдимся или в чем сомневаемся. У художника лирического – этой брони нет. Он беззащитен от опошления и плоского пародирования. Но быть со своим читателем «обнаженным до души», до самого сокровенного – того, что прячется от «прилюдности», – не старомодная мелодрама – это мужество любить так, как хочется, – высоко и красиво. А если не получается – творить фантазию самоосуществления по своему вкусу.
Этому же принципу подчинены и помещенные в альбоме живописные фантазии.
Очень верим, что наш «Мистический осколок» однажды западет и в твое сердце, читатель, приоткрыв тайну самоосуществления, известную лишь линиям судьбы на открытой ладони...
Об авторах
Иосиф Капелян
«В искусстве важна не сама по себе “тема”, но качество ее художественного претворения. От уровня исполнения зависит, насколько хорошо ты ее доносишь до зрителя. Во имя этого я самолично обязан пройти все этапы мастерства», –заметил в одном из своих интервью Иосиф Капелян.
Но зритель устроен таким образом, что для него этого недостаточно. Всегда находится повод для того, чтобы усомниться даже в божественном происхождении мира. Для Иосифа Капеляна мир всегда открытс эстетической и этической сторон. В этой психологической установке – секрет жизнеутверждающего начала его живописи, энергетика которой преображает бытие. В предисловии к монографии Мирьям Ор о творчестве Иосифа Капеляна (Тель-Авив, 1999), проф. Григорий Островский сформулировал квинтэссенцию многогранного дарования художника:
«Творчество Капеляна – это огромный мир, вобравший в себя прозаическую повседневность и устремленность к астральным высям, материальность предметной среды и магию космогонических абстракций, универсальность духовных ценностей и многоцветье живой природы. Художник соединяет несоединимое, возможное с невозможным, явное с тайным и все это сплавляет силой яркого и своеобразного таланта, отмеченного высокой культурой цвета и рисунка, заряженного энергетикой напряженных мистических, нравственных и собственно творческих исканий…»
Иосиф Капелян – выходец из Белоруссии, выпускник Ленинградского художественного училища и Академии художеств в Минске. До репатриации – член Союза художников СССР. В настоящее время Иосиф Капелян возглавляет Всеизраильское объединение профессиональных художников, которому отдает много сил и времени, заряжая созидательным трудолюбием единомышленников.
С 1960 г. начинается его «жизнь в искусстве»: 26 персональных выставок и 118 – групповых. С 1980 г. – Иосиф Капелян в Израиле, с 1981 – на протяжении 20 лет – работал графиком в Институте археологии Тель-Авивского университета. Это помогло художнику открыть и познать историю Древней земли Эрец-Исраэль не по книгам, а по конкретным памятникам материальной культуры, найденным при раскопках, и «археографически» запечатленным им для изданий по археологии.
Иосиф Капелян – один из основателей деревни художников в Са-Нуре, а также один из инициаторов открытия коллекции «Пейзаж Израиля» в Иерусалимском Музее природы. Его картины находятся в музеях и частных собраниях Израиля, Франции, США, Канады, Хорватии, Белоруссии, Польше и России.
В 1999 г. в Израиле искусствоведом Мирьям Ор была защищена докторская диссертация по творчеству Иосифа Капеляна. В том же году вышла в свет ее монография «Иосиф Капелян. Искусство, реальность и мистицизм» (англ., иврит, рус. яз.). Только в этом издании опубликовано 150 цветных и более тысячи черно-белых работ художника.
В 2004 г. в Польше вышел альбом «Избранные выдающиеся еврейские живописцы». Из ныне проживающих в Израиле художников лишь трое вошли в него. Среди них – Иосиф Капелян.
Аркадий Лившиц
«В искусстве главное – художественный образ. Техника не спасет, если нет образа. Когда я впервые увидел «Стену Плача» А. Лившица, на какое-то время у меня сперло дыхание… не мог отвести глаз от ползущих по каменному полу красных всполохов. Наши кровавые слезы текут две тысячи лет! Это образ, достоверность которого для меня выше фотографической точности изображения», – признается представитель сценического жанраАлександр Куцен, Заслуженный артист Украины, солист Московской и Киевской государственных филармоний. – Стена. Все верно. Б-гу храм не нужен, храм нужен духу, нам, чтоб упереться головою в плачущую кровавыми слезами Стену и самому понять, как дальше жить?»
Картины Аркадия Лившица узнаешь сразу – по образно- цветовой гамме и по излюбленному художником живописно-оптическому приему – смещенной перспективе. «Все, словно увидено через длиннофокусный объектив. Впечатление, что дальний план ближе, чем находящиеся рядом детали. От этого «наезжания» мир преобразуется, возникает подсознательное ощущение тревоги и уравновешенности одновременно. Такова атмосфера души Аркадия Лившица в искусстве», – замечает режиссер Владимир Стрелков.
Действительно, можно ли после «длиннофокусного объектива» однозначно определить направление живописи Аркадия Лившица? Наверное, сама постановка этого вопроса говорит о несовершенстве нашего художественного ощущения. Традиционные искусствоведы раскладывают все по полочкам, чтобы нам, а, может быть, им самим было понятнее то или иное явление. Но вот что парадоксально: чем подробнее они классифицируют разные творческие манеры, чем активнее вторгаются в мир художественного образа. Но в искусстве художника «фиалка, разложенная в тигеле» (В. Брюсов) живет вопреки «мартеновским печам искусствоведения».
Быть может, именно поэтому и не находится четкого академического «изма» для творчества Аркадия Лившица, чьи полотна, по словам известного израильского искусствоведа проф. Григория Островского, «отмечены тонким вкусом и живописной культурой».
Аркадий Лившиц – уроженец Киева – в Иерусалиме с 1974 г. Он участник многочисленных выставок Израиле и Европе, его картины находятся в частных коллекциях Израиля, Франции, Германии, Польши, США, Канады и России. Как и Иосиф Капелян, Аркадий Лившиц стоял у истоков создания деревни художников в Сануре, он – член правления Всеизраильского объединение профессиональных художников. И он же – первый русскоязычный художник, чьи картины в марте 2005 г. экспонировались в одной из самых престижных в Израиле галерей – галерее Новой израильской оперы (Тель-Авив).
На протяжении 25 лет Аркадий Лившиц работал проектировщиком в «Керен Каемет» - «Еврейском национальном фонде» по озеленению Израиля. В частности, в Иерусалиме он принял участие в создании проектов Ботанического сада, парков Рамат-Рахель, Рамот, Гило, Парка Независимости, Иерусалимского леса, а также лесов и парков в округе Иерусалима – Яд Кеннеди, парков Бегина, Рабина, Канада, 200-летия Америки, парка Британия и др. Все эти годы Аркадий Лившиц осмысливал природу Израиля, хранил и обогащал ее, и она же – главный персонаж его живописи, запечатлевшей грани духовности - в цвете.
Галина Подольская
Галина ПОДОЛЬСКАЯ – историк литературы, поэт, переводчик, д-р филологии, профессор.
Галина Подольская родилась в 1958 г. в России, в городе Астрахани. В 1986 г. защитила кандидатскую диссертацию по специальности «Литература стран западной Европы, Америки и Австралии». В 1999 г. - докторскую диссертацию по специальности «Русская литература». С 1981 по 1999 гг. преподавала в Астраханском пединституте (затем – в педуниверситете), пройдя путь от ассистента до заведующей кафедрой. Основные книги: «Джон Китс в России» (1993), «Баллады Роберта Саути в русском литературном контексте ХIХ – первой четверти ХХ вв.» (1998), "Баллады Сэмюэла Тейлора Колриджа в русском литературном контексте первой четверти ХХ века» (1999).
Была одним из составителей «Хрестоматии по литературе для средней школы» в 2-х томах (1993) и хрестоматий по зарубежной литературе для средней школы (1993, 1995).
Писала стихи с детства, в студенческие годы начала активно переводить с английского – Китса, Колриджа, Лонгфелло. Сборники стихов и переводов: "Дождевые слова" (1992), «Осеннее болеро» (1992), «Фантазии» (1995), «Мой Моцарт» (1996).
Была членом Союза писателей СССР, в настоящее время – член Союза писателей России и Израиля. В Израиле – с 1999 г.
Послесловие поэта
Я отношусь к тем людям, которые до конца жизни будут испытывать чувство раздвоенности. Наверное, это закономерно, потому что я приехала в Израиль профессионально сложившейся личностью, в зрелом возрасте, когда «вычеркнуть» ничего нельзя. Можно только определить рубеж – «до» и «после».
С 1990-х годов я вплотную занималась литературой и историей Нижней Волги, была составителем антологии «Где Волга прянула стрелою…», дающей целостное представление о фольклоре, поэтическом слове Нижней Волги от В.Тредиаковского до современности (1995). Много сил было отдано изданию художественно-публицистического сборника «Жгучи свободы глаза…» (1997) – об осмыслении понятия «свобода» в русской поэзии ХХ века, сборников «Золотой ключик», представляющих поэтическое и художественное творчество детей астраханского региона (1996, 1997), комментариям к посмертным изданиям книг профессора Н.Травушкина « Душа летает…» (1993), «Семь якутских сюжетов» (1993), текстологической работе с романом Н.Зряхова «Прекрасная астраханка, или Хижина на берегу реки Оки», не публиковавшемся с 1835 года. Пишу об этом не для того, чтобы отметить свои профессиональные заслуги, а потому, что все это было смыслом ощущения себя в мире, поэтически и метафорически. Так рождались стихи на Волге.
«Мистический осколок» – книга, к которой я долго шла на этой земле. Шесть лет немоты в поэзии, когда не видишь метафор, рассыпанных под ногами. Иерусалим был мне ближе там, в России, где ничто не мешало хранить его в сердце. Став явью, он неожиданно утратил ауру мечты, не вызывая поэтического отклика в слове. Старая, как мир, истина - «лицом к лицу лица не увидать». Оно кажется даже искаженным, когда теряется духовная подпитка. Невостребованность, несбывшиеся ожидания, ощущение усталости, неудачливости, неверия в себя обескуражили. Боль души не укладывалась в форму поэтического жанра. Чтобы изжить ее потребовалось время…
«Мистический осколок» – обретение новых психологических установок, осознание себя на Земле Обетованной как продолжения собственного творческого «я». Не случайно отдельные стихи в альбоме – прямое «отталкивание» от тех, что были созданы в России, а «Легенда», «Лотос», «Коралловый зверинец» – «переписаны» под Израиль. Это помогло мне вернуть ощущение мира как непрерывающейся метафоры – независимо от географии, потому что поэтическое слово самодостаточно. Оно способно переплавить в искусство жизненный тупик, открыв тоннель света, дарующий силу жить и творить…
Я благодарна большим художникам – Аркадию Лившицу и Иосифу Капеляну – личностям, широко одаренным в искусстве и обладающим высокими моральными качествами. Они помогли моему духовному возрождению, напомнив о том, что искусство не имеет права на немоту.
сл�[d� �P?��Осеннее болеро» (1992), «Фантазии» (1995), «Мой Моцарт» (1996).